Виктор Мараховский: Кого теряем
В сказочном зе Вилладж опубликованы исповеди сказочных россиян, испуганно спрыгнувших в Грузию. Текст огненный, даже цитаты приводить трудно — всё такое вкусное. Но я попытаюсь.
Иван, 24 года, копирайтер: «Последние полтора года я работал копирайтером на фрилансе. Зарабатывал копейки — в месяц не больше 15 тысяч рублей. Но мне много и не нужно: жил в деревне у бабушки, где у меня и дом, и еда. Тратился только на одежду и тусовки, на которые ездил по выходным в соседний город. Накоплений у меня не было.
Я много хожу на митинги, но мои родители — конформисты… Родители скинули мне 30 тысяч рублей. Перед отъездом отец привез наличные — 80 тысяч рублей, а еще 70 долларов и 161 евро… Мне нужно найти работу, в идеале маркетологом в зарубежной компании».
От Марфы, 27 лет, архитекторки: «В Москве я работала архитекторкой в государственной организации «Моспроект» (поняла, что «винтик, ничего не решаю»)… После нашего отъезда там останется выжженное поле из путинистов. Из-за денег я не волнуюсь. Я много чего умею делать руками: рисую, да и посуду помыть мне не сложно. Пока же я хочу заняться живописью — документировать будни эмигрантов, чтобы сохранить их для истории».
От Элины, 24 года, режиссёрки:
«Последние несколько лет я работала театральной режиссеркой в государственных и независимых институциях, делала перформативные проекты, работая в России с феминистскими и квир-текстами и адаптируя их для театра.
…Я начала работать над своим первым фильмом — хочу снять истории российских политических эмигрантов в Грузии. Учу французский язык и в будущем хочу переехать во Францию. За свое будущее я не боюсь. Мы будем нужны и востребованы. Да, возможно, первое время ничего не будет получаться. Тогда я спокойно поработаю няней или пойду мыть чашки. Будет сложно, но со временем мы все преодолеем».
Что, ув. друзья, общего в этих монологах?
Правильно. Общее в них:
1) то, что их герои сидели в России на бюджетах (кто на казённом, кто на бабушкином);
2) то, что они (ну, кроме бабушкиного копирайтера) полны веры в себя и намерены написать картины о себе и снять кино о себе, переживших столь экстремальный опыт, а в будущем, конечно, мир примет их и начнёт платить им за полотна и за режиссёрство фем-квир-спектаклей.
Ответ на вопрос, почему они так думают — вполне, как представляется, очевиден. Потому что перед нами представители когорты, действительно совершенно не подозревающей о жестокости мира.
Они понятия не имеют, что в мире может не быть никакого бабушкиного холодильника, вымени «Моспроекта» и казённых грантов на культурку. Ведь глупая, нескладная, конформистская бабушка-родина никогда прежде не сталкивала их с практическим опытом отсутствия вымени. Напротив: она сталкивала их с другим, позитивным опытом, в том числе и заграничным: очевидно же, что если вы скатались в Брюссель, там посетили несколько прекрасных вечеринок, болтая на хорошем английском, и приятно взаимоопылились с симпатичными мальчиками из Франции — то вы однозначно интегрируетесь.
Нет-нет, они, конечно же, готовы к трудностям. И я даже знаю, откуда это про «мыть посуду»: из кино. Внешний мир — это сенсей, который сначала испытает их мытьём чашек, а потом смягчится и научит кунфу.
Я не хочу сказать, ув. друзья, что этот нервный целлофан — это и есть всё, что от нас уехало. Это не так: мы потеряем, по меньшей мере на время, немало и нужных специалистов. Показательно другое — то, что именно этих людей выбирает в качестве демонстрации непоправимости российских утрат передовое СМИ.
…Сейчас многие спрашивают: но ведь среди убежавших куча настоящих творцов и интеллектуалов. Не могут же они все быть кретинами. А раз так — нет ли в их дружном отречении от России некоей мудрой правоты?
Позитивная правда жизни состоит в том, что:
1) Творцы и интеллектуалы в кретинизме успешней программистов и краснодеревщиков;
2) Сейчас просто идеальный момент для того, чтобы кретинство каждого совершило камин-аут.
