Любимым занятием украинских политиков является затягивание НАТО в войну с Россией за цели Украины. «Они же русских не любят, так пусть с ними и воюют, мы им предоставим территорию!» – искренне считают украинские стратеги, думая перехитрить западных русофобов. Но русофобы хитрее, они не собираются воевать с Россией на Украине и за Украину. Они требуют этого от самой Украины.
Причём, чем сильнее будет военное поражение Украины и чем больше там будет жертв, тем лучше для Запада. Он толкает Украину на войну с Россией вовсе не для того, чтобы Украина эту войну выиграла. Чем сильнее и кровавее Украина войну проиграет, тем Западу лучше. Больше санкций, хороших и разных. А убитых украинцев похоронят на мемориальном кладбище. Зато какие люди за гробом пойдут!
На Западе в деле антироссийских санкций все идет своим чередом: одни их разрабатывают и вводят, другие придумывают способы минимизировать ущерб для себя. Впрочем, в отдельных случаях роли даже совмещаются, то есть ограничения сначала вводятся, а потом их инициаторы начинают барахтаться в попытках выбраться из болота, которое сами себе организовали. Прямо сейчас подобную модель действий демонстрирует Zoom.
Россия же использует календарно новые, но весьма однообразные по существу меры для собственной пользы: от национализации элит до повышения технологической автономности.
В данный момент Вашингтон определяется с кандидатурой спецпосланника, который возглавит переговоры о судьбе газопровода “Северный поток — 2”.
Нагнетание ожиданий войны в Донбассе — то есть “нападения России” — вовсе не главная провокация Киева. Куда опасней то, что заявил во вторник Владимир Зеленский:
“Мы стремимся к реформированию нашей армии и оборонного сектора, но одними реформами Россию не остановить. НАТО — это единственный путь к окончанию войны в Донбассе. План действий по членству (ПДЧ) в НАТО станет настоящим сигналом для России”.
Об этом украинский президент сказал генсеку НАТО Столтенбергу — и то же самое он повторил в состоявшихся в тот же день разговорах с британским и канадским премьерами. Зеленский хочет, чтобы в ПДЧ были записаны конкретные шаги по интеграции и сроки вступления “незалежной” в НАТО — причем достаточно сжатые. Его премьер-министр недавно говорил о том, что Украина может присоединиться к альянсу (да и к ЕС) в течении пяти-шести лет. Публичная реакция натовских государств на слова Зеленского предсказуемая — в Вашингтоне говорят общие слова о том, что они-то за, но решать должны все страны НАТО (то есть — нет), а в Берлине сообщают, что хотя “у Украины есть право свободного выбора своих политических потребностей, однако дальнейшие шаги навстречу членству сейчас не предусмотрены”.
У нас в России многие далёкие от религии люди, как правило, из числа вечно блуждающих в духовных поисках полуинтеллигентов, католицизм предпочитают православию прежде всего из-за того, что у католиков во время службы можно сидеть. У православных перед лицом Бога сидеть не принято — если только вы не немощный и больной человек. За эти послабления человеческой немощи наши носители западной культуры в наши дремучие палестины католический уклад очень уважают.
Дальше различия начинаются более глубокие, но их стоит немного сравнить между собой, чтобы понять, насколько разными являются представления о человеке у католиков и православных. Ведь нынешний безбожный мир Запада вырос из католической сутаны. И если он стал именно таким, значит, к католичеству стоит присмотреться повнимательнее.
Почему так получается, понятно любому, хоть раз управлявшему командой больше чем из одного человека (см. например Аллюр три креста в части сложностей коммуникаций и управления). Большая корпорация – это формальные связи, документы, KPI, карьера и все такое, работой заниматься некогда, а про вкус пива думать и вовсе должностное преступление. Ровно то же самое получается и с любыми другим “вкусами”: большие корпорации (а также государства, империи и человечество в целом) неизбежно роняют качество своего продукта до абсолютного нуля. Посмотрите, к чему пришла Римская империя в 3 веке, посмотрите, к чему пришли США в 21-м (Россия в этом отношении выглядит куда оптимистичнее, у нее получается скатываться ниже плинтуса по нескольку раз в столетие, так что и обратно подниматься дело привычное).
Вопрос заключается в том, можно ли, зная об этой особенности больших корпораций, что-то сделать, чтобы изменить основной закон человеческих сообществ (который я бы сформулировал так: чем больше у нас людей, тем больший процент может жить за счет остальных, или “у семи нянек дитя без глаза”).
Совместное заявление, опубликованное на днях премьер-министром Великобритании Борисом Джонсоном, фрау канцлерин Ангелой Меркель, “президентом от Ротшильдов” Эммануэлем Макроном, гендиректором ВОЗ и десятком руководителей разных, в основном европейских, стран заслуживает детального внимания.
Констатировав, что национальные правительства не справились с последствиями пандемии, они потребовали от человечества как можно скорее перейти под начало правительства мирового. В котором, как видно, уже сегодня бронируют себе теплые местечки.
Формально речь идет, напомним, лишь о “всемирном договоре о противодействии пандемии”, но сопровождающие коллективное письмо ремарки показывают, что амбиции авторов выше. Так, саму пандемию коронавируса они именуют “величайшим вызовом мировому сообществу с 1940-х”, предлагаемый договор напрямую сравнивают с “договором 1945 года” (то есть Ялтинским).
Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган в самых резких выражениях отреагировал на открытое письмо более сотни отставных турецких адмиралов, раскритиковавших дискуссию о возможном пересмотре конвенции Монтре в связи со строительством канала “Стамбул”, который свяжет Черное и Мраморное моря.
Турецкий лидер назвал подобные акции “недопустимыми” для страны, в истории которой были многочисленные военные перевороты. По его словам, вмешательство армии — пусть даже в лице бывших офицеров — в политические темы неприемлемо и не имеет ничего общего со свободой слова.
Правоохранительные органы начали расследование в отношении подписантов обращения, десять адмиралов были задержаны.
Что касается завуалированного обвинения в адрес властей, что те готовятся к отказу от конвенции, устанавливающей свободный проход судов (некоторые ограничения есть для военных кораблей) через турецкие проливы Босфор и Дарданеллы, то Эрдоган был вполне откровенен. Он заявил, что “у нас нет ни малейшего намерения, ни планов выходить из Монтре”, а потом добавил, что “если в будущем такой вопрос или необходимость возникнет, то ради лучших условий мы откроем данную тему, если сочтем нужным”.
“Правительству Меркель нужно дать больше полномочий по борьбе с коронавирусом” — “правительству Меркель нужно вынести вотум недоверия”. Первое предложение поддерживает большинство избирателей, а второе — часть оппозиции в бундестаге. Но ничего этого не будет, зато продолжится нарастание неопределенности насчет будущей немецкой власти. До парламентских выборов осталось менее полугода, но теперь нет ясности уже не только с фамилией будущего канцлера, но, что еще более важно, и с составом правящей коалиции. Политическое поле Германии становится все более непредсказуемым — и “коронакризис” лишь усугубляет эту тенденцию.
Ясно лишь одно — после сентябрьских выборов Ангела Меркель покинет пост канцлера. Впрочем, вовсе не на следующий день, а только после того, как станет понятно, кто же победил. А с выяснением этого могут возникнуть очень большие проблемы, так что Меркель, вполне возможно, задержится в кресле канцлера до конца года, а то и дольше. Неопределенность с победителем возникнет потому, что ни одна из партий в истории ФРГ не набирала больше половины голосов избирателей, то есть для формирования правительства всегда требовалась коалиция в бундестаге. Ее образовывали две или три партии (было и больше, но в далекие 50-е), и лидер крупнейшей из них становился канцлером. Подавляющую часть немецкой истории правил, как и сейчас, Христианско-демократический союз — только 20 лет из 62 канцлером был представитель Социал-демократической партии. ХДС (вместе с ее баварской сестрой ХСС) и СДПГ называли “народными партиями”, а все остальные рассматривались как гарнир к коалиционному блюду.
В Берлине заканчивается суд по делу об убийстве Хангошвили. Немецкие власти изо всех сил пытались перевести его в режим показательного процесса над Россией. В этом им усердно помогал выходец из Болгарии с мутной репутацией Христо Грозев — главный свидетель обвинения.
Вообще-то привлечение журналиста как свидетеля по уголовному делу — это что-то совершенно новенькое в практике суда. Грозев не был на месте преступления, он никак не связан с жертвой или обвиняемым. Тем не менее все его домыслы принимаются судом в качестве показаний.
Вместе с этим нетрадиционным журналистом процесс раскручивают традиционные газетчики, например сотрудники журнала Spiegel Роман Лебергер и Фиделиус Шмид, многие годы освещающие деятельность немецких спецслужб и их борьбу с терроризмом. Сегодня они весь свой беллетристический талант бросили на сочинение истории о загадочных русских агентах, которых убивать Хангошвили в Берлин послал едва ли не лично Путин.
Пишут, что бывший начальник американского Центра по контролю за болезнями (CDC) Роберт Редфилд заявил об искусственном происхождении коронавируса (понятно где). Что по своим последствиям ковид-19 выглядит в точности как мировая война, думаю, и так все заметили; что эту войну начали сознательно и столь же сознательно продолжают вести к победному концу, никто никогда ни за что не поверит, потому что не могут же они!
В связи с этим мы с женой поспорили – а как вообще можно доказать, что вирус создали именно в лаборатории? Ну кроме того что выиграть мировую войну, и провести где-нибудь в Шанхае громкий судебный процесс над проигравшими, обвинив их в преступлениях против человечности? Да и то останется несколько миллиардов “отрицателей холокоста”, которые будут уверены, что вирус был естественный, его производили только для уничтожения предателей нации, и применяли правильно, потому что благодаря этому Китай стал великим.
